6-го апреля в Ефремове состоится суд по поводу родительских прав Алексея Москалёва и того, с кем Маше Москалёвой сейчас жить.
Я позавчера взяла интервью у Людмилы Владимировны Петрановской по поводу всей ситуации.
Я считаю важным, чтобы то, что произнесла Людмила Владимировна, было произнесено на широкую аудиторию. Я хочу, чтобы много людей послушали этот комментарий.
Множество раз за время этого созвона я чувствовала себя дико глупо и абсурдно, задавая вопросы, потому что уровень очевидности... ну очень странно такие вопросы даже задавать.
Но Людмилу Владимировну широко знают, и ей доверяют, и важно, чтобы ответы на эти вопросы прозвучали в общественном пространстве.
Вот самые-самые цитаты из интервью:
«Дело Маши - это огромный сигнал про то, что дети не в безопасности.
В школе, не где-то там, за гаражами, не в подворотне они могут что-то нарисовать или сказать, после чего жизнь семьи будет сломана, детство тоже будет под угрозой разрушения.
Школа, все-таки, должна быть для детей местом безопасности. Они могут думать то, это, они могут менять свое мнение, они могут говорить сегодня одно, завтра другое, они имеют на это право. Они растущие люди, личности, которые думают о чем-то, у которых есть свои какие-то чувства, переживания, мысли, они имеют право думать, сомневаться, выражать свою позицию, и если ценой этого вопроса становится разрушение их жизни, разлучение их с родителями, да еще и судебное преследование родителей, это, вобщем, - катастрофа.
Это подрыв самой основы пребывания ребенка в школе. Школа перестает быть местом обучения после этого.»
«Педагоги повели себя, как люди, опасные для ребенка.»
«Мне кажется, последняя степень падения педагога - когда он доносит на своего ученика.»
«Особенно здесь поражает, что все последние годы мы слышали огромное количество таких стенаний по поводу ювенальной юстиции на западе, которая чуть что забирает детей у родителей.
Различные организации, родители, с такими какими-то традиционными ценностями, православными, еще какими-то, - они получали самые высокие трибуны, они получали гранты, они рассказывали об этом направо и налево, какой это ужас, когда опека влезает в жизнь нормальной семьи, где о ребенке нормально заботятся, когда ребенка могут забрать непонятно, за что, и так далее, и так далее… - Я ни одного голоса этой организации сейчас не слышала. То есть они очень громко кричали о гипотетической угрозе, сейчас, когда произошел реальный случай, когда непонятно, на каком основании ребенка забрали из семьи, в которой он получал нормальную заботу и нормальное отношение, ни одного голоса против я вот от этих замечательных людей - не слышу. Потому что если это идеологически - неправильный ребенок, значит, с ним все можно.»
«Право ребенка жить и воспитываться в семье важнее представлений о том, как надо родину любить, или все что угодно.»
«Ребенок имеет право жить с тем взрослым, которого он любит и который о нем заботится.»
«Такого суда не должно быть вообще.»
«Поэтому понятно, что это показательный процесс и сведение счетов. И это, конечно, отвратительно.»
«Фактически, это - заключение ребенка, который в чем, собственно говоря, - виноват?»
«Все это, вобщем, конечно, «жестокое обращение с ребенком» называется.»
«Залог безопасности Маши - постоянное общественное внимание.»
«Тут, когда столько ража у всех воспитательного, идеологического, - может дойти до нехороших вещей.»
(Слова, которые имеет смысл передавать Маше:)
«Ты не одна! Тысячи людей следят за ситуацией! Про тебя не забывают ни на минуту!»
«Они стараются держать в изоляции.»
«важно,Чтобы она знала, что она не одна.»
Ссылку на тг-канал поддержки Маши Москалёвой и Алексея Москалёва я оставлю под постом.
Там можно читать подробности ситуации и ориентироваться, в чем можно помочь.
Фото я с разрешения Людмилы Владимировны взяла с ее сайта.